Дивный новый мир психоделии и философии Олдоса Хаксли.
"Бог не совместим с машинами, научной медициной и всеобщим счастьем.
Человек всецело за религию до тех пор, пока не побывает в по-настоящему религиозной стране. После чего он начинает всецело поддерживать канализацию, машины и минимальную заработную плату.
Худший враг жизни и свободы — это тотальная анархия. Второй худший враг — это коэффициент полезного действия.
Курение сигар — один из главных атрибутов счастья. Это крепче, чем любовь, и гораздо менее болезненно.
Я каждый раз восхищаюсь, когда перечитываю короткие рассказы Толстого, например «Смерть Ивана Ильича», или «Записки из подполья» Достоевского. Какая восхитительная работа!
Я начал писать, когда мне было семнадцать лет, — я тогда почти ослеп. Я напечатал свой роман слепым методом и не мог его даже прочесть. Понятия не имею, что в итоге получилось: он потерян.
Я подрабатывал в журналах издательского дома Condé Nast, писал в Vogue, Vanity Fair и House and Garden. Я писал о чем угодно — от декоративной штукатурки до персидских ковров. Я искренне рекомендую этот вид журналистики для начинающих. Такой опыт научит вас писать обо всем на свете и быстро разбираться в любой теме.
Я все переписываю по несколько раз. Так что все мои мысли не первой свежести.
«Улисс» мне никогда особо не нравился, большая часть романа состоит из примеров того, как не надо писать роман.
Книги Вирджинии Вулф очень странные, Генри Джеймс не трогает меня, а Томас Манн кажется скучным.
ЛСД помогает по‑новому взглянуть на действительность. Ты попадаешь в мир, в котором жили Ван Гон или Блейк.
Не думаю, что кто-то может сесть и сказать: «Я хочу написать великолепное стихотворение, поэтому я сейчас приму ЛСД». Я не думаю, что в это дело можно закладывать какой-то конкретный результат, — вы можете получить любой результат.
Когда вы занимаетесь любовью с женщиной, думаете ли вы о том, что хотите об этом написать? Конечно, нет. То же самое происходит во время опытов с наркотиками. Вы не особо интересуетесь словами — опыт выходит за пределы слов.
Целомудрие — самое извращенное из всех сексуальных извращений.
Чем более изощренный и мощный ум, тем больше он стремится к одиночеству.
Интеллектуал — это человек, который нашел кое-что интереснее секса.
Стремление к одной-единственной цели хорошо вписывается в модель поведения коров и бабуинов; для животного, претендующего на родство с Шекспиром, — это просто позорно.
Не стоит становиться взрослым, не прочитав всех детских книг.
Критика на меня никак не действует по одной простой причине — я никогда ее не читаю.
Почему так много мальчиков и девочек заканчивают школу с притупленным восприятием и ограниченным взглядом на мир? Молодые люди заболевают психическим артериосклерозом за сорок лет до того, как их одолевает артериосклероз физический.
Я всей душой за сатиру. Она нам необходима. Люди слишком серьезно ко всему относятся. А мне кажется полезным втыкать иголки в задницы епископов.
История — как мясной паштет: лучше не смотреть, как его готовят.
Каждый человек для своей собаки — Наполеон. Отсюда популярность собак.
Особая притягательность патриотизма состоит в том, что под его прикрытием можно травить, запугивать и обманывать. Причем с чувством глубокой добродетели.
Мораль — это всегда продукт террора; ее цепи и смирительные рубашки придумали люди, которые ограничивают свободу других, потому что сами в себя не верят.
Демократия основана на идее, что власть в принципе опасна, и важно не давать возможности одному человеку или группе людей иметь слишком много власти и слишком долго.
Наибольшие триумфы пропаганды достигнуты не путем внедрения, а путем умолчания. Велика сила правды, но еще могущественнее — с практической точки зрения — умолчание правды.
В обычное время ни один человек в здравом уме не согласится с тем, что все люди равны.
Люди не учатся на ошибках истории, и это главный урок истории.
Безвестность — я боюсь ее потерять. Подлинное расцветает только в темноте. Как и сельдерей.
Смерть — это единственное, что нам не удалось окончательно опошлить."
#другоевсе
